Contents
Они штурмуют горные вершины, в одиночку отправляются в кругосветные путешествия, пересекают океаны. Что заставляет искателей экстремальных приключений играть со смертью?
Не проходит недели, чтобы кто-нибудь не предпринял попытки совершить нечто новое — с веслом в руках, в корзине воздушного шара, на отвесной скале. Рискуя собственной жизнью, вызов стихии бросают и мужчины, и женщины.
Кто они — покорители бесполезного или разведчики пределов, доступных человеку? Что пытаются доказать себе, а заодно и нам, эти люди, танцующие на краю бездны в мире, где общественное сознание провозгласило безопасность едва ли не главной жизненной ценностью?
«Мы закоснели в неподвижности, заперли себя в четырех стенах, в обыденной жизни нам почти не приходится переживать опасные ситуации, и потому нам не хватает стимулов, побуждающих к движению», — говорит Валерий Розов, двукратный чемпион мира по парашютному спорту, мастер спорта по альпинизму.
В последние несколько лет он всерьез увлекся бейсджампингом — самым юным среди экстремальных видов спорта. На первый взгляд его техника проста: прыгнуть со скалы, раскинуть руки и раскрыть парашют… перед самым приземлением. Острота переживаний гарантирована: страх перед прыжком испытывают даже самые отчаянные, а несчастные случаи далеко не редкость.
Покорить мать… и весь мир
В свою первую опасную экспедицию ребенок отправляется в тот момент, когда самостоятельно выбирается из кроватки, чтобы исследовать пространство комнаты. Его жажда познания так велика, что он преодолевает свои сомнения и страхи, продолжая путешествие и приобретая таким образом уверенность в себе.
А что же взрослый человек? Неужели и нам, чтобы познавать рубежи возможного, отыскать ориентиры в окружающем мире, так необходимо идти на риск, раз за разом испытывать себя на прочность?
«Удовольствие в том, чтобы совершить нечто такое, что мне самому еще вчера казалось невозможным. Сделать что-то, на что не способен никто другой», — подтверждает 41-летний Валерий Розов. Подняться выше всех, пролететь быстрее всех, стать птицей, рыбой, волной…
«Экстремальные переживания дают уникальную возможность познать себя, — объясняет юнгианский психоаналитик Станислав Раевский. — Постичь, чем ты отличаешься от других, обрести нечто, способное заново придать смысл твоему существованию».
Однако людьми, регулярно и сознательно подвергающими себя риску, движет не только жажда познания
«Подобно пятилетнему ребенку, находящемуся на пике эдипова комплекса, они не оставляют попыток покорить свою мать и тем самым мир вообще», — размышляет психоаналитик Андрей Россохин.
С точки зрения французского психотерапевта Михаэля Балинта, желание рисковать является индивидуальной реакцией на травматический опыт рождения — своеобразной защитной стратегией, суть которой в том, чтобы «опережать и дразнить опасности, тем самым парадоксальным образом страхуя себя от них».
Австро-американский психоаналитик Хайнц Кохут предлагает другое объяснение: будучи изгнан из уюта материнского чрева, будущий экстремал развивает у себя гипертрофированное эго, которое позволяет ему преодолеть ощущение собственного бессилия и брошенности.
Он вынужден постоянно доказывать себе: я действительно хорош, я в самом деле чего-то стою. Его девиз — «Слабо?..», а единственная цена, которой приобретается самоуважение, — постоянный риск и испытание себя.
«Эти действия очень похожи на нарциссическое любование, — поясняет Андрей Россохин. — Человек, испытавший нехватку любви в детстве, бессознательно постоянно и любыми средствами стремится подтверждать свою ценность. Таким образом он заполняет пустоту, которая живет в его душе».
Зигмунд Фрейд наверняка усмотрел бы в любви к риску и проявление сексуальности — все экстремалы говорят о возбуждении, наслаждении, экстазе, головокружении, переживаемых ими в пиковые моменты.
«Минуты растворенности в океане… Чувства, которые при этом испытываешь, сродни сексуальному экстазу: нежность, легкость, наслаждение…» — соглашается Юлия Петрик. Восемь лет назад в 26 лет она первая в России начала заниматься фри-дайвингом — «свободным погружением»: без акваланга и маски Юлия опускается в океан на глубину свыше 40 метров.
Связь наслаждения и страдания
«Удовольствие — это реакция на пережитые боль и страх», — считает психофизиолог Чингиз Измайлов*. — Все наши эмоции и чувства полярны: удовольствие — неудовольствие, спокойствие — возбуждение, наслаждение — страдание.
Их взаимодействие можно сравнить с движением качелей: когда одна эмоция «взлетает», другая, ей противоположная, «угасает». Дело здесь вот в чем: повышение уровня адреналина в крови влияет на работу определенных клеток нервной системы, что приводит к возникновению чувства страха, ощущения боли.
Снижение его уровня действует на другие клетки, и человек испытывает обратную реакцию — удовольствие. Одним словом, когда боль и страх проходят, мы ощущаем наслаждение, удовольствие. Именно в такой последовательности: удовольствие в экстремальной ситуации возникает исключительно в ответ на пережитые страх и боль.
*Профессор кафедры психофизиологии факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, член Европейского общества когнитивной психологии.
Вырваться за барьеры
Человек, ищущий сильных эмоций, задыхается в обществе, которое с каждым днем все больше напоминает огромный супермаркет. Мы стараемся строго следовать заведенному распорядку, боимся «выпасть из обоймы» и, даже донельзя устав от механического однообразия собственной жизни, не сходим с дистанции: а вдруг потом не сможем вернуться?
«Надежные вложения капитала, пенсии, гарантии, многоступенчатая карьера, страхование жизни — изначально все это было придумано человеком для того, чтобы сделать жизнь легче, освободить дух и создать больше возможностей для беззаботной жизни, — поясняет экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. — Но те же самые разумные и полезные вещи становятся тяжким грузом, как только наша жизнь оказывается сосредоточена вокруг страха их лишиться. А экстрим дает возможность вырваться из рутины, сбросить напряжение, в котором мы живем».
«Я с самого детства хотел быть не таким, как все, — рассказывает Валерий Розов, — мне было важно жить не так, как другие. И вот теперь я не сижу в офисе с девяти до шести и по полгода не бываю дома. Часто мне не о чем разговаривать с обычными людьми: им неинтересны мои темы, а мне — их. Но мне нравится именно такая жизнь».
Неодолимое влечение
«Я познакомился с Томом Стоуном, американским путешественником, который готовился в пеший поход от Москвы до Сахалина, — рассказывает 32-летний Илья Новиков, путешественник и альпинист. — В какой-то момент я почувствовал, что во что бы то ни стало должен пойти вместе с ним. У меня было ощущение, что именно от этого зависит, как сложится дальше вся моя жизнь».
«Я уже был опытным парашютистом, когда увидел съемки, как человек в горах прыгает со скалы. Это зрелище поразило меня настолько, что я решил обязательно попробовать то же самое», — вспоминает Валерий Розов.
Подобному внезапному порыву, спонтанно вспыхивающей страсти чаще всего сопутствует ощущение «Я могу это сделать» и даже больше — «Мне все нипочем». Одержимый мыслью реализовать задуманное, человек подчиняет всего себя этой идее и добивается желаемого результата.
Потребность вновь и вновь испытывать это сладкое чувство входит в привычку. «Прервать череду, прыжков, полетов или погружений без какой-либо особенно веской причины — значит испытать сильнейшую фрустрацию, которая приводит к необъяснимой тревоге, рождает чувство безысходности и нередко заканчивается депрессией», — поясняет Андрей Россохин.
«Рискуя, мы приручаем смерть»
О том, что такое феномен тяги к риску, мы попросили рассказать психотерапевта Владимира Баскакова*.
Psychologies: Что движет теми, кто любит рисковать?
Vladimir Baskakov: Первая причина — это недостаток сильных впечатлений. Наше общество все еще живет по патриархальным законам: действуй, добивайся, побеждай. Это проявляется во всем. Если новости — то обязательно о взрывах, убийствах, конфликтах. Если кино — то про испепеляющую страсть. И человек чувствует себя обманутым: раз в моей жизни нет таких сильных эмоций, то я как бы и не живу вовсе. И возникает желание изменить ситуацию, сделать что-то из ряда вон выходящее. Вторая причина — потребность приручить смерть. Человек подвергает себя смертельной опасности, но остается живым. Он убеждает себя и других в том, что контролирует происходящее.
Psychologies: Кто становится искателем экстремальных впечатлений?
Vladimir Baskakov: Мне кажется, это те люди, личность которых определял «как рациональный, мыслительный тип». Образование направлено прежде всего на развитие интеллекта. В результате те, кто от природы склонен именно к рациональному типу мышления, почти полностью теряют контакт со своим телом и чувствами. Чтобы прорваться к ним, необходимы сверхсильные впечатления. Поэтому люди рационального, мыслительного типа чаще всего и попадаются в эту ловушку. Экстремальные занятия для таких людей — один из немногих способов ощутить свою целостность.
* Президент Российской ассоциации телесной терапии, член Европейской ассоциации телесной терапии. Автор книги «Свободное тело» (Институт общегуманитарных исследований, 2001).
Выжить благодаря пробуждению всех чувств
Каждый из тех, кто связал свою жизнь с рискованным увлечением, как правило, рано или поздно попадает в ситуацию, когда опасность слишком велика для того, чтобы выжить. «В такие моменты нет времени на раздумья, ты действуешь, подчиняясь первому внутреннему импульсу», — рассказывает Илья Новиков.
В 2002 году во время зимнего восхождения на Эльбрус группа альпинистов попала в грозовое облако. «Молнии били прямо вокруг нас, в любую секунду каждый мог превратиться в уголек, — продолжает Илья. — В такие моменты ты полностью зависишь от стихии. И выживаешь, если сможешь собраться и одновременно как бы раствориться в природе, стать ее частью».
У фри-дайвера Юлии Петрик во время соревнования на глубине 50 метров лопнула барабанная перепонка: «Когда такое случается в воде, человек полностью теряет ориентацию. Я не понимала, где верх, где низ. Единственное, что я могла сделать, — это сконцентрироваться и, не размышляя, каким-то шестым чувством «нащупать» выход на поверхность», — вспоминает она.
«У меня не раскрывался парашют, а до земли оставалось совсем чуть-чуть, — говорит Валерий Розов. — Возникло ощущение, что мои глаза и лицо горят, и в этот момент я словно увидел свою мысль: «Ну все, мне конец».
Сам не помню, что я делал, как сгруппировался, перевернулся, однако парашют раскрылся, и я приземлился благополучно. Но еще несколько дней я, кажется, руками мог потрогать эту мысль о смерти».
Ясность мысли посреди хаоса, усилия на грани возможного, противостояние сомнениям и желанию отступить…
В экстремальные моменты человек способен на физические и умственные реакции, поражающие его самого.
«Это особое состояние сознания позволяет задействовать такие силы, о которых ты и не подозревал, — поясняет Светлана Кривцова. — Человек чувствует, будто он проникает в новый, нетронутый мир, становится единым целым с землей и небом в самом прекрасном их проявлении…»
«Я и не догадывалась, как много я способна выдержать, — рассказывает Юлия Петрик. — Я справилась со страхом, смогла управлять своим телом и знаю теперь, что подчинить себе океан невозможно — его можно только понять и жить по его законам». Эти слова можно назвать девизом всех тех, кто имеет дело со стихией.
Вознаграждение экстазом
Спортивные достижения, награды и звания — всего лишь побочный эффект всепоглощающего желания испытать чувство экстаза и слияния со стихией.
«В этот момент человек переживает необыкновенно сильное чувство близости к себе, согласия, единения с собой, — говорит Светлана Кривцова. — Это чувство так сильно, что чревато угрозой зависимости».
«В современном обществе такие приключения заменяют обряды инициации, существовавшие в древних культурах. И в экстремальных увлечениях нет ничего плохого, если занятия хорошо организованы и из-за них не рушатся семьи и не страдают другие сферы жизни», — добавляет Станислав Раевский.
Найти свою истину
Среди экстремалов есть инженеры и банкиры, журналисты и фотографы, биологи и управленцы… Все это люди, вполне состоявшиеся в обществе, но стоит им утратить контакт с необузданными первобытными инстинктами, как их одолевает скука.
Никто из них не отрицает, что заигрывает с силами, не поддающимися нравственной оценке. Все они знают, что их жизнь зависит от волны, от трещины в скале, от внезапного удара молнии.
Что же получает в итоге человек, выбирающий собственный путь и следующий ему наперекор всему?
«Горы научили меня доверию: невозможно идти в связке с человеком, на которого ты не можешь полностью положиться», — говорит 26-летняя альпинистка Надежда Храмова.
Она начинала с одиночных пеших походов по саянской тайге, а сейчас два раза в год обязательно уходит в горы.
«Я узнала цену всему, что оставила на твердой земле. Я ощутила себя свободной и теперь могу выбирать», — рассказывает Юлия Петрик.
Жить настоящим, пребывать в согласии с законами мироздания и в гармонии с другими людьми — это удел тех, кто преодолел свои сомнения и страхи. Это преодоление становится для них инициацией, своего рода силовым вариантом практики дзен, и на этом пути они ищут свое место в мире и свою истину.